Карл Радек. Лучшие анекдоты о евреях придумывают сами евреи

Ключевые личности в истории.
Ответить
Сообщение
Автор
Гойский долбоёб
введите число: 999

Карл Радек. Лучшие анекдоты о евреях придумывают сами евреи

#1 Сообщение

Изображение

Порядочную часть советских и антисоветских анекдотов сочинял Карл Бернгардович Радек (урожденный Кароль Собельсон). Ленин на VII съезде партии 8 марта 1918 года обронил: «Я вернусь к товарищу Радеку, и здесь я хочу отметить, что ему удалось нечаянно сказать серьезную фразу...». А в ходе дальнейших дискуссий добавил: «На этот раз вышло так, что у Радека получилась совершенно серьезная фраза».

Я имел привилегию слышать их от него лично, так сказать, из первых рук. Анекдоты Радека живо отзывались на политическую злобу дня. Вот два характерных радековских анекдота по вопросу об участии евреев в руководящей верхушке. Первый анекдот: два еврея в Москве читают газеты. Один из них говорит другому: «Абрам Осипович, наркомом финансов назначен какой-то Брюханов. Как его настоящая фамилия?» Абрам Осипович отвечает: «Так это и есть его настоящая фамилия — Брюханов». «Как! — вослицает первый. Настоящая фамилия Брюханов? Так он — русский?» — «Ну, да, русский». — «Ох, слушайте, — говорит первый, — эти русские — это удивительная нация: всюду они пролезут». А когда Сталин удалил Троцкого и Зиновьева из Политбюро, Радек при встрече спросил меня: «Товарищ Бажанов, какая разница между Сталиным и Моисеем? Не знаете. Большая: Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин — из Политбюро».

Троцкий писал о Радеке, что он «говорит серьезно лишь в виде исключения» и «имеет органическую склонность поправлять действительность, ибо в сыром виде она не всегда пригодна для анекдотов».

«Радек принадлежит к числу профессиональных остряков и рассказчиков анекдотов. Этим я не хочу сказать, что у него нет других достоинств... Обычно он не рассказывает о событиях, а излагает по поводу них остроумный фельетон», — утверждал Троцкий.

Анекдот: «Сталин сказал Радеку: «Товарищ Радек, я слышал, что ты сочиняешь политические анекдоты. Анекдоты — это неплохо. Только обо мне не надо сочинять анекдотов. Я ведь вождь». «Ты — вождь?! Этот анекдот сочинил не я», — ответил Радек.

Как и положено герою анекдотов, Радек был наделен умом, лишенным чувства ответственности, хитростью плута, который способен обхитрить и загнать в тупик самого себя, остротой языка, наблюдательностью, сексуальной активностью и глубочайшей безнравственностью человека переломной эпохи.

Анекдот 30-х годов. В камере на Лубянке трое. Традиционный вопрос: «За что?»
— Я за то, что ругал видного партийного деятеля Радека.
— Я за то, что поддерживал проклятого врага народа — троцкиста Радека.
— А я, извините, сам Карл Радек...

Его собственная судьба — скверный трагикомичный анекдот, для любителей черного юмора. Заполняя в 1937 году в тюрьме анкету, Радек на вопрос, чем он занимался до революции, написал: «Сидел и ждал».
Следующим шел вопрос: «Чем занимались после революции?».
Ответом было: «Дождался и сел».

Кароль Собельсон родился 1885 году в Австро-Венгерской империи. В городе Лемберге, который теперь называется Львовом. В еврейской семье. Родители его были учителями. Рано потерял отца. Детство и юность провёл в Тарнау (ныне Тарнув, Польша). Революционной деятельностью увлекся в возрасте 14 лет (вел агитацию среди рабочих). За что дважды исключался из гимназии. Учился на историческом факультете Краковского университета. Позже учился в Лейпцигском университете (слушал лекции по истории Китая), в Берне и других немецких учебных заведениях.

Он был очень некрасив и чрезвычайно сексуально активен, как может быть похотлив и любвеобилен только уродливый близорукий щуплый карлик, с зубами, выдающимися вперед, с вечной привычкой гримасничать, передразнивать, обезьянничать.

С 17 лет член Польской социал-демократической партии Галиции и Тешинской Силезии. С 18 — член РСДРП. В 19 лет вступил в социал-демократическую партию Королевства Польши и Литвы. Был также членом Социал-демократической партии Германии, из которой его исключили по требованию Розы Люксембург — за растрату партийных денег, воровство и пр.

— Что такое сознательный рабочий?
— Это член партии, который осознает, как нужно пользоваться партийной кассой.

Но это дело могло поставить точку в революционной карьере Радека — социал-демократа общеевропейского значения.

Если бы... не начало Первой мировой войны.

Он переехал в Швейцарию, где сблизился с большевиками и примкнул к лагерю Ленина. Большевики оценили его искрометный талант публициста. Он писал под псевдонимом «Парабеллум» на русском, польском, немецком и английском языках.

Он оказался нужен большевикам как человек, который знал социал-демократические организации в разных странах Центральной Европы, понимал динамику процессов, которые происходят внутри них.

О революции в России Радек узнал в Давосе за обедом, «между мясом и компотом». Покинул Швейцарию в ленинском «пломбированном» вагоне (вопреки легенде, вагон не был пломбирован, «мы только обязались не выходить из вагона»). Но сошел на полпути — в Стокгольме, став заграничным связным большевиков.

Эту роль он будет выполнять и после октябрьской революции. Ленин отправит его на переговоры в Брест-Литовск. Потом во время немецкой революции 1918 года в Германию, где он не смог (или не захотел) спасти свою старую знакомую Розу Люксембург. В 1919 году был посажен в немецкую тюрьму Моабит, которую только недавно покинул Евно Азеф.

В январе 1920-го был освобождён и выехал в Москву, где стал секретарем Коминтерна и одним из главных ленинских экспортеров революции.

О мировой революции
Перед Радеком и его товарищами была поставлена цель: превратить русскую революцию в мировую. Ему приписывают создание анекдота о еврее, у которого была престижная «стабильная работа: он должен был каждое утро подниматься на самую высокую башню Кремля и смотреть на Запад, чтобы вовремя сообщить о зареве всемирной революции. Многие страны пытались переманить еврея, чтобы он смотрел за чем-то другим, но он отказывался: ему нужна была постоянная работа...»

«Жидов не хватит!»
Художник Николай Эрнестович Радлов рассказал байку: Радек шел куда-то с Лениным и рассказывал ему анекдоты, до которых Ленин был большой любитель. Беседовали двое: большевик и хохол. Большевик говорит: «Наша революция уже перекидывается в Германию, будет революция в Германии, во Франции, в Италии, в Америке».
«Не, того не будет», — спокойно отвечает хохол.
«А почему же?» — спросил большевик.
«Жидив не хватит!» — ответил украинец.

Ленин очень смеялся. Через некоторое время было заседание Коминтерна, Радек получает записочку от Ленина: «Ваш хохол был не прав... Хватит!»

Первый съезд трудящихся Востока. Радека упрекают: «А где делегат от народов Африки?» Карл Бернгардович ответил: «Товарищи, дни и недели я разыскивал еврея, который бы покрасил в черный цвет лицо и вдел бы кольцо в нос, и не нашел...».

Один из самых известных и бурных романов Радека — с Ларисой Рейснер — прототипом женщины-комиссара из «Оптимистической трагедии». С Рейснер он прибыл в Германию в 1923 году, когда в очередной раз показалась возможность немецкой революции. Она притворялось польской графиней, он её секретарем. Они были свидетелями Гамбургского восстания. Оба описали его. Об этой их поездке ходили легенды.

В июне 1923 г. Радек выступил сторонником союза коммунистов с немецкими националистами (даже национал-социалистами) в борьбе против общего врага — «буржуазной демократии».

При жизни Ленина блистательный Радек был в фаворе. Потом партия раскололась на два лагеря. Радек примкнул к троцкистам. Поставил не на ту лошадь. Радек был ближайшим соратником Троцкого. Ворошилов обвинял Радека в том, что он плетется в хвосте у Льва Троцкого. Радек ответил эпиграммой:

Эх, Клим, пустая голова,
Навозом доверху завалена,
Уж лучше быть хвостом у Льва,
Чем задницей у Сталина.

Вероятно, впоследствии Радеку было особенно противно, что их — умников, интеллектуальную элиту партии — побеждают именно «пустые головы»: партаппаратчики, которые не могли похвастаться ни эрудицией, ни знанием языков, концептуально несостоятельные, теоретически плохо подкованные, неспособные даже на оригинальные интриги. Просто берущие твердокаменным организационным задом.

В 1925-1927 гг. Радек возглавлял КУТВ (Коммунистический университет трудящихся Востока) имени Сунь Ятсена. «Карл Радек определял КУТВ следующим образом: учебное заведение, в котором польские и немецкие евреи по-английски читают лекции китайцам о том, как делать революцию по-русски».

Радеку, как и другому уродливому коротышке, Азефу, нравились высокие статные блондинки с пышными прелестями. Маленький, щуплый, некрасивый Радек — сатир революции — считался неутомимым ловеласом, соблазнявшим русских и иностранных красавиц.
Рассказывают, что однажды Карл Бернгардович провожал некоего посла, возвращавшегося на родину. Отъезжающие и провожающие оживленно беседовали на перроне Белорусского вокзала, но, когда прозвучал гудок паровоза, извещающий, что до отхода поезда осталось пять минут, как и всегда бывает в таких случаях, наступило тягостное и неловкое молчание...
Пытаясь разрядить обстановку, посол обратился к известному остроумцу Радеку:
— Господин Радек! Не порадуете ли Вы нас на прощание каким-нибудь свежим анекдотом?
— Охотно! — сказал Радек. — Например, знаете ли Вы, какая разница между моей и Вашей женой?
— Нет! — ответил посол и замер в ожидании остроумного ответа.
В этот момент поезд тронулся и стал медленно набирать скорость. И тогда Радек, прощально помахав рукой, медленно, почти по складам, произнес:
— А я — знаю...

Первые репрессии были сравнительно мягкими. В 1927 году его отправили в ссылку в Тобольск. «Со Сталиным трудно спорить — я ему цитату, а он мне — ссылку» — отозвался анекдотом Радек.

«Со Сталиным теперь просто невозможно разговаривать. Оппозиционер ему — цитату из Маркса, вескую, неопровержимую, а Сталин в ответ — ссылку. Оппозиционер — опять цитату, на этот раз из Ленина, а Сталин — вторую ссылку, подальше...»

В Тобольске он поселился на улице Свободы. «Тот факт, что ты доехал до улицы Свободы и на ней тебя упрятали от борьбы с мировой буржуазией, является, конечно, самым неприличным из всех анекдотов, которые ты знал за всю твою жизнь», — писал Радеку в феврале сосланный в Уральск Преображенский.

Он шутил про расхождения со Сталиным. Мол, не надо драматизировать. Расхождения незначительные. И только по аграрному вопросу: «Сталин хочет, чтобы моя персона лежала в сырой земле, а я хочу — наоборот...». Эту шутку Сталин Радеку простить не мог, сколько бы Радек потом ни каялся.

Сначала он хорохорится. Потом начинает понимать, что Троцкий проиграл окончательно. Принимает линию партии. Публикует заявления о разрыве с оппозицией. Радеку приписывали шутку: «Маркс и Энгельс прислали заявление, в котором отрекаются от своего учения и признают правильной генеральную линию сталинской партии».

Его вернули, снова приблизили, восстановили в партии. Но прежних высот он уже не достигал. В 1932–36 гг. был заведующим Бюро международной информации ЦК ВКП(б), а также заведующим международным отделом газеты «Известия». В 1929 году знаменитого чекиста-авантюриста Якова Блюмкина расстреляли за то, что он привез в СССР письмо Троцкого к Радеку. Он успел сыграть очень деструктивную роль в Германии, добившись розни левых сил, способствовал приходу Гитлера к власти.

В 30-е годы Радек именует в своих статьях Троцкого словосочетаниями «кровавый шут» и «фашистский обер-палач», а Сталина называет «великим зодчим социализма».

Вероятно, шутки и сочинение анекдотов были его отдушиной. Впрочем, может быть, многие анекдоты ему приписывали (так же, как, например, фольклорная традиция Средней Азии приписывала множество шуток и комических ситуаций Ходже Насреддину).

— Сталин спрашивает у Радека: «Как же мне избавиться от клопов?» Радек отвечает: «А Вы организуйте из них колхоз — они сами разбегутся».

— «Первый блин всегда Совнаркомом».

— В разгар очередной реформы ВСНХ Радек предложил слить все наркоматы в три, которые следовало назвать Наркомтяп, Наркомляп и Наркомдуб.

На вопрос об однопартийной системе:
— Конечно, у нас могут быть две партии... одна у власти, другая в тюрьме.

Когда борьба с антисемитизмом свелась к замене слова «жид» на «еврей», Радек сказал: «Раньше говорили подЖИДаю трамвай; теперь надо сказать подЕВРЕиваю трамвай».

Возможно, что и Сталина забавляли шутки и остроты Радека, но не в характере Хозяина было забывать и прощать колкости по своему адресу. В этом отношении „запоминающее устройство“ в его мозгу работало безукоризненно, и, когда начались репрессии тридцатых годов, Радеку припомнили его близость к Троцкому.

«Вот он, игравший ни мало ни много
Идеями, жизнями, пушками,
В черных бакенах — не без намека —
Загримированный Пушкиным...»

— писал Илья Сельвинский о выступлениях Радека на процессе.

Радеку пообещали, что его не расстреляют, если он сыграет отведенную ему роль на судебном процессе. И он играл сразу в обвиняемого и обвинителя. Каялся, признавался в несусветных грехах, давал губительные для себя и других показания. Его реплики были яркими, вызывая улыбки и хихиканье в зале. Вместе с прокурором он превращал процесс в шоу.

Лион Фейхтвангер, присутствовавший на этом процессе, рассказывая о нем в книге «Москва 1937», делится своим наблюдением: при оглашении приговора перечислялись фамилии подсудимых с прибавлением роковых слов: «Приговорить к расстрелу... Приговорить к расстрелу... К расстрелу... расстрелу». И вдруг прозвучало:

— Радека Карла Бернгардовича — к десяти годам тюремного заключения...

По свидетельству Фейхтвангера, Радек пожал плечами и, оглянувшись на соседей по скамье подсудимых, «удивленно» развел руками. Этим он как бы говорил: «Странно. Сам не понимаю, в чем дело...»

Б. Бажанов. Воспоминания бывшего секретаря Сталина.

P.S. Когда сношаешь чужих жён, не забывай, что об этом могут узнать...

https://vk.com/wall-97220602_3642