Можно ли из долбоёба сделать человека?

Героизм и подлость. Здоровье душевное. Человек среди людей. Смысл жизни. Как стать человеком... По следам профессора Преображенского из «Собачьего сердца», который пытался из животного сделать человека.
Сообщение
Автор
марина_b

Можно ли из долбоёба сделать человека?

#1 Сообщение

Можно ли из долбоёба сделать человека?
Можно, но трудно.

Похоже, что Столешников не прав когда делает ставку только на новогоев и криптов, а остальных в мусор, они тянут гоев в болото. Действительно, старогоев уже не переделаешь, они зачумлены евреоналовой чумой и уже неизлечимы.
Бывает, что и генетика плохая:
по теме - роман Булгакова "Собачье сердце".

Изображение


А куда девать молодых?
Евреонал понимает, что молодые это чистый лист бумаги и на них можно нарисовать всё, что захочешь. Значит и новогоям прозревшим нужно бороться за души их молодых непрозревших братьев.

Иллюстрация к вышесказанному.
Отрывок из книги Михаила Казиника "Тайны гениев"
http://tortuga.angarsk.su/fb2/kazinm01/ ... fb2_1.html


Как хорошо я понимаю гениального Святослава Рихтера, который однажды сказал:
“Хорошая музыка в хорошем исполнении не требует никаких слов – она дойдет до любого человека”.
А я все говорил и говорю на своих концертах.
И буду говорить до конца моих земных дней.
Почему?
Я очень хорошо понимаю Рихтера,
но с его утверждением совершенно не согласен.


Однажды я решил провести в Москве один ужасный эксперимент.
За месяц до концерта Рихтера в Большом зале Московской консерватории я с огромным трудом, используя все мои связи, добыл пятнадцать билетов на этот концерт. Один билет взял себе, а остальные четырнадцать раздал учащимся одного из московских ПТУ.
Зачем я это сделал? Это ли не жестокость в условиях вечного дефицита билетов на рихтеровские концерты! Я сделал это, чтобы соблюсти условия рихтеровского утверждения о хорошей музыке в хорошем исполнении для любого человека. Я даже перевыполнил условия.
Ведь всем известно, что исполнение Рихтера не просто хорошее, но совершенно гениальное. И музыка была самого высокого уровня – поздние фортепианные сонаты Бетховена.
В том числе Двадцать Девятая соната “Hammarklavir” – музыканты и глубокие любители знают, что это за музыка.
В программе была и последняя Тридцать Вторая соната. (Я представляю себе, как загорелись глаза у всех подлинных любителей музыки!) Итак: великая музыка в великом исполнении.

Что касается третьего слагаемого - “любого человека” – то, полагаю, что это условие я тоже выполнил “на отлично”.
Билеты я вручил современной молодежи из московского ПТУ. Не знаю почему, но был уверен, что ни один из них НИКОГДА не был на концерте Рихтера и НИКОГДА не слышал поздних бетховенских сонат (впрочем, так же, как и ранних).
Я оказался прав, ибо в предварительном разговоре с ними получил подтверждение своей уверенности.

При встрече перед концертом я рассказал им о невероятной престижности этого концерта, о том, с какими трудностями я столкнулся при добывании билетов.
О том, как нелегко нам будет пробираться через толпу из тысяч людей, которые надеются на чудо – лишний билетик.
Рассказал и о том, сколько смог бы заработать денег, если бы сейчас продал все пятнадцать билетов. В общем, подготовил как мог.

Единственное, о чем я им не рассказал, ЧТО это будет за концерт.
Ни слова. Это – сюрприз.
И единственная просьба, которую я изложил моим пэтэушникам – написать на листе бумаги свои впечатления от концерта. Итак, эксперимент начался!

Мы продирались через тысячи людей, ищущие глаза которых напоминали глаза голодных волков, пытающихся в зимнем лесу рассмотреть хотя бы одного зайца, чтобы не умереть с голоду. Спасительными зайцами на этот раз были лишние билеты, которые удовлетворили бы духовный голод многих тысяч людей.
Мои спутники были потрясены. А они-то думали, что такие толпы народа встречаются только перед входом на концерты “Аббы” (Боже! Как давно это было!) Листы бумаги я храню все эти годы. Все четырнадцать листочков - впечатления, полученные “любыми” людьми на концерте, где самый великий музыкант играл самую великую музыку. Несколько фрагментов:
“Какой-то театр для глухонемых. Тоска! Бывают же ненормальные, которым это нравится”.
“Вышел какой-то дядька, стал играть на пианине (всюду орфография оригинала. – М.К.). Играл долго и скучно. Потом кончил играть. Публика кричала как ненормальная. Я смотрел на них как на дурачков. Думал, потом будет юмор. И вдрук выходит тот же дядька. Я посмотрел в бумагу (программа. - М.К.) там какие-то цифры и иностранными буквами слово – опус. И играл еще скушнее”.
“Сначала я измерял себе пульс. Потом надоело. Потом смотрел картинки на стене. На меня зашыпели (всюду орфография оригинала. – М.К.), что я ворочаюсь. Оказывается, нельзя ворочаться. А играли толька на фано. Весь вечер. Не мелодии, только удары”.
“Думаю, что все эти люди просто притворяются. Это не может нравится (орфография оригинала. – М.К.) никогда и никому”.
Грамматический уровень записок оставим на совести всех, начиная от Министерства образования и кончая школьными учителями русского языка. Главное же – в другом. Не было ни одного положительного отзыва. Ни одного!!! Переписывать все отзывы целиком мне не хочется. Слишком печально.

Но столь печально это не закончилось, ибо наш эксперимент продолжился.
Мы с ребятами договорились о встрече. В небольшом помещении с роялем и проигрывателем.
И там мы разговаривали. О жизни, о Бетховене, о смерти, о любви. Постепенно перешли на поэзию. Мы говорили о том, чем слово в стихе отличается от слова в жизни. Кое-что из того, о чем я говорил, есть в книге. Но главной задачей было привести моих собеседников к возможности услышать последнюю часть последней сонаты Бетховена, и попытаться вызвать у них настоящее потрясение.
И здесь у меня был величайший образец для подражания – фрагмент книги Томаса Манна “Доктор Фаустус”. Эпизод, где Кречмар беседует с двумя провинциальными немецкими мальчиками на тему о том, почему в Тридцать Второй сонате Бетховена только две части. Велико искушение дать весь гениальный фрагмент этой беседы.
Но я удерживаюсь.
Ибо тот, на кого я рассчитываю в моей книге, раньше или позже прочтет книгу Томаса Манна. Или в крайнем случае прочитает именно эпизод с сонатой. Этот эпизод, быть может, лучшее, что написано о музыке в европейской культуре.

Мы общались очень долго в этот вечер. Никто из них никуда не спешил.
И когда я понял, что никому из них не хочется уходить, то испытал невероятное ощущение радости.
А когда я начал играть вторую часть Тридцать Второй сонаты Бетховена, то мгновенно почувствовал, что музыку и слушателей объединяет ток высочайшего напряжения. Затем мы создали полумрак: погасили свет и зажгли свечи. А потом в записи великого Святослава Рихтера слушали эту длиннейшую часть – музыку бетховенского прощания с миром.

И произошло чудо.

...После окончания музыки ребята стали единогласно и вполне серьезно утверждать, что “тот дядька” этой музыки не играл. Тот просто стучал по клавишам. И что то было громко и скучно. Иногда – тихо и скучно. А музыка, которую они услышали сегодня, просто прекрасна.

Что же случилось?
Почему не подтвердились слова великого музыканта о “хорошей музыке в хорошем исполнении?”

Попытка ответить на этот вопрос – книга, которую вы начали читать.


-------------------------
Вот вам простой пример что "долбоёб" - это еще не окончательнй диагноз. Многие новогои раньше были долбоёбами, но встретились им на пути нужные люди, нужные книги и началось преобразование долбоёба в человека!

Холмс-Столешников тоже говорит как Рихтер, оба увлечены своим предметом - “Хорошая музыка в хорошем исполнении не требует никаких слов – она дойдет до любого человека”.
Опыт общения с долбоёбами говорит, что не дойдёт. Сама по себе не дойдёт. Надо растолковывать, объяснять, упрощать, показывать картинки, комиксы (вспомните "Окна Роста" Маяковского), петь, плясать, кувыркаться, показывать на пальцах... Только так возможно заинтересовать чистый лист бумаги и передвинуть его на свою, земную, гойскую сторону. В противном случае получим огромную армию уже новых "старых гоев".


Изображение
эволюция человека в долбоёба